Чинонга: жизнь от охоты до охоты

Испортил волку аппетит

— Вот в этом месте, в октябре на меня выскочили волки, — Андриян показывает на заснеженное поле, окружённое мелким кустарником. — Межсезонье — самое неудобное время для доставки почты: на уазике по болоту не проехать, а коня тогда не смог поймать, так и добирался до Чинонги на своих двоих. Как у нас говорят, встал на хода. На обратном пути ночевал в Шевыкане, до Юхты выдвинулся рано утром. Вокруг тишина, туман небольшой ползёт над землёй, прохладно — красота. Слышу, вроде польник (тетерев. — Авт.) гулькает, думаю, хорошая птичка, может, добыть удастся. Сошёл с дороги, подошёл к кустам, смотрю, но птиц не вижу, так-то они стайные, несколько должно быть. Постоял- постоял и вернулся на дорогу. Собака моя, наоборот, ринулась в кусты, но тут же вернулась. Незадолго до этого мужики видели здесь диких кабанов, и я решил, что кобель вепря избегает. Холодок пробежал по спине, осмотрелся — некуда забраться в случае опасности, деревьев больших рядом нет, только сплошной кустарник кругом. Пёс тем временем прижался к ногам, глаза поднимаю — два волка стоят метрах в семидесяти от меня. Но едва я вскинул ружьё — они тут же исчезли. Смотрю, левее ещё один хищник, на него, судя по всему, пытались выгнать мою собаку. Волк стоит, смотрит так недоумённо, возможно, прикидывал, кто из нас с кобелём ему по зубам.

Не дав зверю возможности определиться с выбором блюда, Хромов выстрелил, а спустя полтора часа продолжил путь уже с волчьей шкурой на ремне.

Ремонт в ночи

Наш уазик поймал крутую кочку, скрытую снегом, двигатель заглох. Детали спасательной операции так и остались недосказанными. Накануне нашей поездки местный умелец чинил проводку андрияновского внедорожника, но, вероятно, что-то недосмотрел.

— Сопля повисла, а где конкретно, понять не могу, — Андриян, достав нехитрый набор ключей и отвёрток из майонезной баночки, принялся раскручивать приборную панель. Стрелки датчиков никак не реагируют на замок зажигания — значит, нет контакта.

Найти слабое звено в цветной паутине старых проводов не получалось довольно долго. За бортом тем временем температура опустилась градусам к тридцати, а то и ниже, впрочем, в салоне уазика было ненамного теплее.

— Вот так, не шевелись! — я истошно заорал, увидев, как оживились стрелки датчиков. — Есть контакт, прикручивай панель!

Но питание пропало так же быстро и таинственно, как и появилось. Минут через сорок непрерывных манипуляций с проводами мы неожиданно определили положение панели, при котором электроцепь уазика вновь «задышала». Однако даже малейший намёк на возвращение приборной доски в родовое гнездо заканчивался обрывом питания. Придуманный нами способ решения проблемы мог ввести в ступор любого автоэлектрика, но вариантов не было. Из обтирочного материала мы соорудили нечто вроде толстой прокладки, привязав панель к корпусу двумя бечёвками. Наши манипуляции с тряпками походили на шаманский обряд. Конструкция выглядела чудовищно, тем не менее двигатель запустился с первого раза, фары без проблем переключались с дальнего света на ближний, и это самое главное — на одной трети пути нам было не до эстетических изысков. Тем более, через несколько километров ждало новое испытание — «вскипели» Хаманки: безобидный с виду ручей залил часть дороги, наполнил глубокую колею справа.

В процессе непродолжительного ночного чаепития мы пришли к выводу, что необходимо топором проверить толщину льда, а потом на скорости форсировать преграду, держась левее от предательской колеи. Манёвр удался с первой попытки, хотя уазик пару раз клюнул носом, взломав неокрепшую корку льда. Но это мелочи, главное — мы двигались уже по земле, точнее, по глубокому сугробу.

Фары уазика нещадно резали таёжную ночь. Вдруг слева загорелись зелёные звёздочки, образуя неведомое созвездие.

— Это кони ходят, возле дороги копытят, —успокоил меня Андриян. — О, вот этот похож на моего Пятака! Нет, это кобыла. Но и он где-то здесь должен ходить. Скоро зимник вскроется, придётся ехать верхом, только как поймать его — одичал за зиму. Хороший конь, надеюсь, доработаю с ним до пенсии, два года осталось.

Однажды Пятак исчез

— Коня я не видел без малого год, —Андриян остановился, чтобы долить тормозной жидкости. — Объехал поля, не нашёл его, у народа поспрашивал — никто не видел. Всё лето без него почту доставлял, в основном пешком. Полгода прошло — нет никаких следов, пропал. Тут подвернулся случай, обратился к шаману, он обнадёжил: мол, жив твой Пятак, но вернётся нескоро.

Уже ближе к зиме позвонил мужик, говорит, что на поле конь пропащий лежит, на Пятака похож, съезди, посмотри. Поехали с Тамарой. Первая мысль — Пятак погиб! Тамара давай плакать, я сам чуть слезу не пустил. Потом присмотрелся — нет, не мой это конь: у Пятака спина тяжёлыми сумами надавлена, а этот, считай, под седлом не ходил. Прошло ещё месяца два-три. Возвращаюсь из Чинонги, вижу — по полю табун ходит и один конь вроде похож на моего. Остановился, окликнул, потом ещё раз окликнул. Конь ушами застриг, голову повернул в мою сторону. А до этого Пятака я подкармливал солёным хлебом. Как назло, с собой ни кусочка. Тогда просто достал пакет из кармана, пошуршал, смотрю — идёт родной, признал! В общей сложности одиннадцать месяцев его не видел.

Время рыбаков

С тех пор как Хромов переехал в Качуг, дом в Тырке стоит закрытым, иногда на постой просятся рыбаки.

Зимой Андриян лишь на минутку – другую заглядывает в нетопленный дом, посмотреть, всё ли на месте.

В этот раз в доме ночевала группа рыбаков, они приехали за ленком на речку Шону.

Зная о постояльцах, Андриян предусмотрительно не глушил двигатель. Из забитого доверху салона он извлёк лишь небольшие бандерольки, несколько газет и тортик. Произведение кондитерского искусства, чудом пережившее дорогу, было адресовано начальнице метеостанции Розе. Но стучаться в её дом во втором часу ночи, даже с тортиком, мы посчитали плохой идеей, поэтому попросили сонных постояльцев занести сладости адресату утром.

Приклонить голову в жарко натопленном доме можно было разве что на столе с неубранной посудой или на неостывшей печи, поэтому решили двинуться в сторону Чинонги, до которой оставалось всего 18 километров. Но уже через 20-30 минут на той самой глади, где в своё время едва не погиб Пятак, машина упёрлась в метровые сугробы. Мы откапывали машину, а она с маниакальным упорством снова тонула. Дважды реечным домкратом максимально возможно поднимали передок уазика, а потом, упёршись в переднее колесо, сталкивали машину с домкрата, возвращая в колею.

До конечной точки добрались, когда часы показывали уже половину четвёртого утра.

Чинонга: история с вертолётом 

Шум вертолёта, заложившего несколько кругов над тайгой в поисках подходящего места для посадки, нарушил тихую размеренную жизнь эвенкийской деревни Чинонги. Последний раз винтокрылую машину здесь видели в прошлом году во время прилёта комиссии по выборам губернатора.

— Думаю, наверняка что-то случилось, если вертолёт прислали, — рассказывает глава охотничьей общины Владимир Скорняков. — Из кабины вертолёта мне кто-то кричит: «Мужик, где больная?» Говорю: «Я не в курсе. Какая больная?»

Слышу: «Женщина с острым аппендицитом где?» — «Так, на сегодня в Чинонге две бабёнки: моя Нина, она жива-здорова, только что чай пили, и Машка, которая спит ещё, наверное, поздно вчера из райцентра приехали».

«А ещё есть?» — «Других нет, — говорю. —На зиму в Качуг уехали, скоро приедут». —«А это ЧанчУр?» Я понял, что не местные, раз не по-нашему называют деревни. Мы говорим: ЧАнчур. «Да вы что, это совсем в другой стороне!» — «Далеко?» —спрашивают. — «Напрямую километров сто, может быть. У лётчиков разве карты нет?» А телефон в деревне есть?» — «Есть, — говорю. — Садись на «Буран», подвезу». Не знаю, чем закончилась история, но от нас улетели.

Приезжих больше, чем местных

Прошедшей зимой в Чинонге оставалось всего лишь несколько человек, все пенсионеры выехали в Качуг.

— Состарились мы, уже несколько лет подряд в ноябре выезжаем в райцентр, берём с собой собак и живём там до апреля, —говорит Владимир Скорняков. — Дом просто замораживаем, здесь никто ничего не тронет. Зимовать в Чинонге уже боязно: случись что, кто приедет?

Однако деревня не выглядела осиротевшей, убывшее население компенсировали рыбаки из Качуга, Иркутска, Ангарска. Только за одно утро приползли шесть уазиков. И, хотя по информации местных, хариус ещё не настолько активен, чтобы просиживать у лунки, это мало кого смущает.

Соотношение рыбаков на Киренге было примерно восемь к одному, не в пользу местных. Пришлых выдавали экипировка, разноцветные стульчики и карематы, эвенки использовали небольшие шкуры, стоя у лунки на коленях. Настоящая рыбалка, по мнению жителей Чинонги, будет позднее, когда Киренга начнёт ломать лёд. Позднее всего в это время тает в заводях, то есть в местах, защищённых от ледохода и течения. Мужики вспоминают, что в прошлые годы даже привязывали льдины, под которыми стояла крупная рыба, прячась от ледохода.

Многолетний бесконтрольный лов привёл к тому, что в реке не осталось крупного ленка, обмельчал и хариус. Местные, безусловно, недовольны ежегодным нашествием рыбаков, но открыто протест никто не выражает.

— Ко мне тут один прислал мужиков, — рассказывает Скорняков. — Приезжают: «Говорят, ты знаешь, где крупный ленок стоит». – Я им: «Откуда я могу знать, я что, вижу сквозь лёд?»

Из положительных перемен: в деревне работает таксофон, теперь эвенки ждут электричество.

— В 95-м или 96-м, не помню уже точно, сломался дизель, — рассказывает Владимир Скорняков. — Увезли его в Качуг на ремонт, но так и не вернули. Одно время генераторов набрали, но они топливо едят, по мне, так лучше лодку заправить и сети поставить, чем бензин жечь. Года три-четыре назад поставили солнечные батареи, свет в доме появился, можно телевизор даже посмотреть, а вот морозилке энергии уже не хватает. Зимой-то она не нужна, на улице за -50 бывает, а вот летом пригодилась бы. Говорят, Путин приказал снова провести электричество в дальние сёла. В Вершине дизелёк поставили, и к нам электрики приезжали в прошлом году, но посмотрели и уехали. Ждём.

Пока держится снег, но уже нет лютых морозов, мужики заготавливают дрова. Самым популярным видом транспорта считается мотобуксировщик, или, по- народному, мотособака.

Эвенки говорят, предки ходили на оленЯх, а мы вот на мотособак пересели. По сравнению со снегоходом, движки у них экономичные, везёт, конечно, меньше, но лучше лишний раз съездить.

В деревне есть лошади, но по глубокому снегу толку с них мало — только гужи порвёшь. Года четыре назад к Чинонге подошёл верховой пожар, жители опасались, что огонь может перекинуться на дома, но ветер сменил направление, и деревня уцелела. По обеим сторонам дороги, ведущей в Тырку, — мёртвый лес.

Доживёт ли Чинонга до своего столетия?

Точной даты основания деревни сегодня не знает никто. Известно, что в 1928 году на большом Суглане (родовое собрание. – Авт.) было предложено переселить тутуро-очеульских тунгусов в Катангский район, инициатором выступал профессор Б. Петри, представитель Комитета Севера при ВЦИКе. В ходе споров предложение отвергли, в том числе из родовых принципов. В итоге затея с переселением трансформировалась в идею создания Верхне-Тутурского стойбища. Так появились деревни Муринья, Тырка, Чинонга, Вершина Тутуры.

Возраст таёжных деревень вплотную приближается к столетнему юбилею, но вымирают стремительными темпами. Тревожная тенденция характерна в первую очередь для Чинонги и Тырки. На месте Муриньи сегодня стоит лишь охотничье зимовье, самой благополучной считается Вершина Тутуры, отсюда, кстати, на форум в Салехард улетела Вера Хорищенко.

По данным 2006 года, в Чинонге проживало 56 человек. По итогам переписи 2010 года — 15 мужчин и 14 женщин, то есть 29. Сейчас в летний период не больше 10 человек, зимой и того меньше.

Население неуклонно стареет, сегодня самому молодому жителю Чинонги, кстати, холостяку, уже за сорок. О какой демографии в этой ситуации может идти речь? Останется ли кто-нибудь из коренных жителей в Чинонге, когда ей исполнится сто лет? Сама по себе деревня вряд ли исчезнет, потому что идёт активная купля-продажа недвижимости. Вряд ли много желающих поселиться в глуши — дома, вероятнее всего, будут использовать как временное жильё в период охоты или рыбалки. Если тенденция сохранится, то со временем Чинонга уже не будет считаться эвенкийской деревней.

Борис Слепнёв, фото автора